На сегодняшний день собраны все материалы на прославление в лики святых еще троих новомучеников. Яркие личности в этом ряду — протоиерей Владимир Серебряков (последний настоятель Юровичского храма) и его жена Ливия.
Школьный учитель уже в зрелом возрасте, в 43 года, решил посвятить оставшуюся жизнь служению церкви. И это в то время, когда из-за страха перед большевистским террором многие священники снимали с себя сан. Отцу Владимиру достался приход в деревне Лясковичи Петриковского района.
В 1930 году в деревне восстали крестьяне из-за того, что отправляли в ссылку их зажиточных односельчан. Крестьяне протестовали и против размещения в храме склада зерна. В организации недовольств обвинили отца Владимира, арестовав его на два месяца. Пришлось вместе с семьей переехать в Юровичи. Но и туда докатилась волна закрытия храмов. В сентябре 1937-го Серебрякова поместили в мозырскую тюрьму. Незадолго до того его вызывали в «органы» с предложением написать в местной газете о своем отречении от Бога и священнического сана. Угроза расстрела за непослушание не испугала: «Ну и пусть, я буду знать, что я умер за веру».
Ему припомнили «руководство крестьянским восстанием», а вдобавок приписали организацию контрреволюционной группы из оставшихся репрессированных участников восстания. Вскоре на заседании особой тройки НКВД БССР было принято постановление о расстреле Серябрякова и еще 18 обвиняемых, проходивших по делу.
В семье священника осталось четверо детей. Младшая Людмила Владимировна Касьян теперь живет в Юровичах. Но и сегодня, в свои 80 лет, помнит обстоятельства той страшной ночи: «Мама не плакала, не кричала, спокойно себя вела. Отец попрощался с мамой, подошел к моей кровати, благословил меня. И всё, ушел. Больше я его не видела. Но он меня благословил. Его благословение всю жизнь со мной было». В феврале 1938 года арестовали и Ливию Юльевну: по стандартному обвинению — как активную участницу контрреволюционной группировки. За арестом тоже последовал расстрел.
Говоря о перспективах канонизации, которой безусловно заслуживают ревностные служители православия, отец Александр выразил надежду, что она должна свершиться в ближайшие два года: «Канонизация — это во многом выполнение заветов апостола Павла в том, что жизненный путь, мужество, твердость веры этих людей для мирян — пример высокого нравственного служения обществу. Ко всему они еще внесли и немалый вклад в развитие тех мест, где жили и служили».
В списках кандидатов на канонизацию и священник Житковичского прихода Созонт Савич.
Он был почетным гражданином Житковичей, в 20-е годы спас десятки его жителей от еврейских погромов банды Булак-Балаховича. Чудом можно считать то, что обретены нетленные останки Созонта Савича. Они захоронены в склепе рядом с церковью Святой Параскевы Пятницы в Житковичах.
Служение священника в Житковичском приходе совпало с трудным для страны временем. Бесчинствовали польские легионеры, оккупировавшие республику в августе 1919 — июле 1920-го, банда Булак-Балаховича и «самостийные» атаманы, чинившие беззаконие на протяжении всего 1921 года. Самыми уязвимыми и беззащитными жертвами стали люди еврейской национальности.
Находясь в пекле бесчинств, отец Созонт делал все возможное, чтобы оградить людей своего прихода от несчастий не только Словом Божьим, но и конкретными действиями. Балахович приказал собрать всех местных евреев и расстрелять из пулеметов. Но приговоренные куда-то исчезли. В случившемся главарь банды заподозрил священника. На допросе тот на коленях умолял бандита не убивать ни в чем не повинных людей, не проливать кровь. Ничего не добившись, Балахович был вынужден отпустить священника.
Но все же отца Созонта по наговору арестовали — за то, что «в период бело-польской оккупации в 1919 году проявил себя врагом рабочих и крестьян и внушал им, что Советская власть — это власть грабителей и бандитов и существовать она ни в коем случае не будет…». На защиту батюшки встали жители Житковичей и окрестных деревень. Под ходатайством подписались более ста человек. Было еще одно письмо, со списком в сорок подписей от граждан еврейской национальности. Лояльность отца Созонта к любой власти и его аполитичность были очевидны. В каждом человеке он видел прежде всего образ божий. Дело закрыли. Однако в 1930 году последовали новые обвинения в антисоветской деятельности и арест. В тюрьме, по словам его близких, священника больше всего удручало одно обстоятельство. Когда-то рискуя жизнью, он укрыл в своем доме от банды Булак-Балаховича десятилетнего мальчика. Тот вырос и принял участие в аресте отца Созонта, при этом отличался наибольшей жестокостью по отношению к своему спасителю.
Муж одной из дочерей священника был членом НКВД. Дочь приезжала в Житковичи уговорить отца отказаться от всего и уехать в Минск, где о нем никто не знает. На что отец Созонт ответил: даже если ему придется умереть, от духовного сана своего не отречется.
Позже один из местных жителей рассказывал о человеке, который пьяным хвастался друзьям, что принимал участие в расстреле священника. По его словам, батюшку вместе с двумя другими приговоренными к смерти привели к месту казни в окрестностях Житковичей и заставили рыть для себя могилу. Священнику было 65 лет. Улучив момент, он подговорил осужденных совершить побег, когда толкнет или ударит лопатой конвоиров. Так и произошло, но солдаты вовремя спохватились и расстреляли двух беглецов. Священника, по словам очевидца, закопали живым.
Это лишь несколько из множества примеров стоического служения новомучеников земли Полесской православной церкви, их высокого гражданского подвига.
